Category: спорт

"Психологическое айкидо" Михаила Литвака - 2

"Специалист по психологическому айкидо М., пропустив представительницу прекрасного пола, последним протиснулся в переполненный автобус. Когда закрылась дверь, он стал искать в своих многочисленных карманах (на нем была куртка, брюки и пиджак) талоны. При этом он, естественно, доставлял некоторое неудобство стоящей на ступеньку выше даме. Вдруг в него был брошен «психологический камень». Дама гневно сказала:

- Долго вы еще будете ковыряться?!
Тут же последовал амортизационный ответ:
- Долго.
Далее диалог протекал следующим образом:
Она: Но ведь так мне может пальто налезть на голову!
Он: Может. (Пассажиры вокруг засмеялись).
Она: Ничего смешного нет!
Он: Действительно, ничего смешного нет.

Раздался дружный хохот. Дама в течение всей поездки больше не произнесла ни одного слова.

Представьте себе, сколько бы продолжался конфликт, если бы на первую реплику последовал традиционный ответ:

- Это вам не такси, можете потерпеть!"

http://litvak.me/statyi/article_post/psihologicheskoe-aykido-vvedenie

О современной математике, мрачное

Если смотреть на вещи пессимистически, можно сказать, что существующие способы работы в предмете разрываются между двумя полюсами. Один полюс -- математика как спорт ("я первым во всем мире доказал, что X = Y"). А что существование доказательства не означает еще наличия понимания чего бы то ни было -- это пусть будет чьей-то там еще заботой.

Другой -- условный постмодернистский стиль ("смотрите, как интригующе я умею увязать вместе такие разные и такие модные современные сюжеты, как Z и U"). Что в тексте отсутствует идейное содержание, а конкретные утверждения, в той мере, в которой их вообще можно как-то выделить, по большей части тривиальны, а в остальном делятся на новые и верные непересекающимся образом -- это не беда.

Хотите содержательного -- идите, вон, к спортсменам. А спортсмены вам скажут -- за пониманием сверх уровня корректности логических переходов -- обращайтесь, вон, к постмодернистам.

Дело не в том, что из этого хуже (понятно, что постмодернисты). Дело в том, что оформление таких полюсов создает тенденцию к растягиванию между ними всего, что посередине. Спортсменов не интересует ничего за пределами их рекордов. Постмодернистам не нужно ни во что вникать, достаточно подвешенного языка. Каждый полюс сам по себе самодостаточен; а если со стороны он выглядит непривлекательно, то это верный повод ориентироваться на противоположный полюс.

Типичный формат моей работы -- набор идей/определений/понятий + демонстрация их основных свойств, методов работы и доказательство естественных утверждений -- не укладывается ни в ту, ни в другую доминанту.

Интерес к предмету

Почти никто не откажется немного поработать, чтобы стать профессором Гарварда, нобелевским лауреатом, знаменитым футболистом или актером, или президентом США. Интерес к какому-нибудь занятию выражается в готовности прилагать большие усилия для достижения умеренных результатов. Или, в другом варианте, прилагать совершенно экстраординарные усилия для достижения выдающихся результатов. Так или иначе, мерой интереса является пропорция между прилагаемыми усилиями и ожидаемыми результатами от них.

В эту ситуацию заложена положительная обратная связь с соответствующей динамикой углубления или исчезновения интереса. Успешно приложивший большие усилия для достижения умеренного результата естественным образом захочет повысить планку, и так до достижения результатов максимально возможного уровня при заданных ограничениях трудоспособности. Безуспешно приложивший умеренные усилия для достижения больших результатов закономерным образом предпочтет понизить планку, и так вплоть до сведения усилий и результатов к допустимому минимуму.

Из воспоминаний Е.Карпель, гражданской жены Березина

Сборник воспоминаний о Березине, стр. 194-195

"Как-то зимой, когда я была "глубоко беременна", Алик решил вывезти меня за город подышать свежим воздухом. Мы ехали в электричке и стояли в тамбуре. На каком-то полустанке в поезд заскочил лыжник. Они поздоровались, и, даже не подумав представить нас друг другу, Алик с живостью к нему обратился: "Я тут как раз размышлял над твоей работой...", и дальше пошла обычная абракадабра.

... Когда Алик разговаривал с математиками, мне казалось, что, говори они о "нормальных вещах" на эсперанто, и то поняла бы больше, чем тот русский математический язык, на котором они изъяснялись. При этом у меня было ощущение, что улавливаю расстановку сил. Хоть Алик говорил тихо и никогда не повышал голоса, практически всегда он лидировал. Это было и понятно -- по большей части я слышала его беседы с учениками. Но и в тех случаях, когда к нам приходили коллеги по университету, чаще всего лидерство оставалось за ним. <...>

Возвращаюсь к эпизоду в тамбуре пригородного поезда. Я увидела, что слова Алика произвели на собеседника воздействие, как если бы ему нанесли удар под дых. Он отшатнулся, начал отступать, а очень довольный произведённым эффектом Алик, не давая "противнику" опомниться, продолжал наступление. Но вот лыжник перевёл дух, сосредоточился и начал контратаку. Здесь уже настала очередь Алика сделать рекогносцировку... и состязание умов продолжалось. Передо мной была игра не в шашки и не в шахматы, это был не бокс и не фехтование, но неведомая мне марсианская борьба титанов. Алик встретил достойного противника, и я заворожённо наблюдала этот поединок, как заядлый болельщик не может оторвать глаз от ринга. Алик же, без всякого сомнения, ещё и красовался передо мной, за что пришла немедленная расплата -- на какое-то возражение собеседника он ответил слишком быстро и потому недостаточно продуманно, и тут уж не было ему пощады. Я почувствовала, что мешаю Алику сосредоточиться, и ушла в вагон. Когда он пришёл за мной, на вопрос "Кто победил?" Алик ответил:

-- Мы не договорили, он доехал до своей станции. Но это и не важно, главное -- он еще подумает.

-- А кто это был?

-- Арнольд."

***

Насколько можно понять, эпизод имел место зимой 1975-76 годов; весь период знакомства Карпель и Березина приходится на 1971-1980 годы. Интересно жили математики-то-ли-матфизики в 70-х годах в Москве. Я никогда ничего подобного не видел. Математики перестали пытаться понимать друг друга? Или математики никогда не пытались, а матфизики до сих пор так живут? Вообще-то я как-то раз попал на какое-то время в компанию матфизиков в середине 90-х, и там тоже ничего подобного не видел. Или видел, но забыл?