Лёня Посицельский

"Способности — функция выделительная, их надо реализовывать. Как говорили древние, если ангела не выпустить на волю, он превращается в дьявола. Человек, который не смог направить свои способности на продуктивную деятельность, реализует их в неврозах, психосоматических заболеваниях, конфликтах, пьянстве и т. д.

Поскольку задатки у людей разные, то и способности разные. Но все мы пропитаны идеей гармонического развития личности. И в процессе воспитания требуем от детей, чтобы они одинаково усердно учили все предметы в ущерб своим склонностям и способностям. Как-то я обследовал большую группу отличников. Почти все они — будущие невротики, мои пациенты и клиенты. Но когда ребенок учится отлично, довольны и родители, и педагоги. Ведь такой ребенок не вызывает хлопот, является гордостью семьи и школы.

Жизнь отличника ужасна. Обласканный учителями, он абсолютно не пользуется авторитетом у учеников, нередко физически плохо подготовлен, и его иногда поколачивают, а самое главное, у него не формируются увлечения, он вырастает разбросанным, зачастую не знает, куда пойти учиться после школы, и в принципе очень одинок. Та же погоня за пятерками в институте приводит к тому, что хуже успевающий сокурсник, определившись на какой-либо кафедре, овладевает основами выбранной специализации и в реальной жизни обходит отличника, так как кроме знаний он приобретает опыт реального общения, но отличники, как правило, обладают гораздо большими способностями, чем их более прагматичные товарищи! Так мы теряем талантливых, а может быть, и гениальных людей.

В процессе сценарного перепрограммирования я пытаюсь нацеливать своих клиентов и пациентов на реализацию их способностей, на освобождение от штукатурки невротических долженствований. Конечно, довольно часто сменить профессию не удается. Но в рамках существующей профессии можно найти отрасль, где человек реализовал бы ранее задавленные способности.

Сейчас я активно занимаюсь подготовкой кадров психотерапевтов психоаналитического направления и при этом стараюсь учесть их не развитые в свое время способности. Так, врачу с математическим складом ума я посоветовал заняться трансактным анализом, где главное — логический расчет; другому, более эмоциональному, — гештальттерапией.

Молодым, думается, надо развивать только ведущую способность, но до предела. А это потребует развития и остальных способностей. Только в таком случае будет достигнута гармония. Например, если у юноши имеется способность к спортивной деятельности, ему следует развивать ее так, чтобы попытаться стать чемпионом мира. Наступит момент, когда для этого одной такой способности окажется недостаточно, и он разовьет мышление, нужна сверхзадача!

Хорошо развиваются способности, если человек понимает, что он работает на себя или что он должен научиться этому. Следует отметить, что высокий уровень профессионализма — лучший способ профилактики неврозов и других заболеваний. Если я профессионал высокого класса, мне легче работать, я меньше сил отдаю работе, у меня больше заработок, выше авторитет (одновременно и моим больным от этого лучше). Тогда я независимо от гонорара буду делать свое дело хорошо. Я работаю, даже если мне какое-то время не платят, не из высоких моральных соображений, а как спортсмен, чтобы не потерять форму. То, что это полезно для общества, лишь побочный продукт правильно организованной работы для себя. Преодолевать же препятствие нужно клином способностей, на острие которого находится основная, ведущая (рис. 1.2.)."

http://litvak.me/statyi/article_post/kto-yest-ya-zadatki-i-sposobnosti

Из книги "Похождения Вечного Принца". Идет монолог Вечного Принца (его длинное письмо к М.Л.) с комментариями М.Л.:

"В начале 1996 года у нас на кафедре случилось несколько несчастий. Тяжело заболел Артист. Это было злокачественное заболевание. Ему об этом не сказали, поэтому он не давал согласие на оперативное лечение. А когда сказали, то делать операцию уже было поздно. Зато он дал согласие на химеотерапию. Его состояние настолько улучшилось, что он поехал с нами летом на море, был на жаре и даже ходил в парную, чего уж никак делать было нельзя. Более того, мы с ним вместе стали писать монографию, где его роль была первой. Я там писал всего одну главу. Вот бы он так всегда трудился. Оставил бы большой след в психиатрии. Ведь он был очень талантлив, если не гениален.

<...>

Летом 1996 года за рубежом скоропостижно скончался Оптимист. Кандидатом на его место был Зевс. Как похороны Оптимиста, так и назначение Зевса заведующим кафедрой затянулось. Похороны затягивалось из-за того, что смерть была скоропостижной, и по законам страны, где он умер, похороны возможны только после окончания следствия. А оно тянулось месяца два. Назначение Зевса затягивалось из-за откровенного нежелания руководства института делать его заведующим кафедрой в силу открытой конфликтности его натуры. В конце концов, заведующим кафедрой он стал. Сплетники доложили, что это было при поддержке верхов.

<...>

К сожалению, у Артиста в начале 1997 года появились метастазы в позвонках. И опять ему не сказали правды, а объяснили это пневмонией и радикулитом. И он опять не дал согласие на специфическое лечение. Больно было смотреть на его муки, но меня к лечению не привлекали и к моему мнению не прислушивались, да и не спрашивали. Затем ему сказали, что у него метастазы. Тогда он дал согласие на повторную химиотерапию. Вновь настудило улучшение. Лечение дало эффект, боли исчезли, но позвонки рассосались, и он стал лежачим больным. Лежал он у нас в клинике. Чувствовал себя хорошо. Мы его проведывали ежедневно. И вообще многие его проведывали ежедневно, приносили всякие передачи и почти не разговаривали о делах. А вот я говорил с ним о делах и поедал эти угощения.

Комментарий:

Как вести себя, когда рядом с вами неизлечимый больной

Я думаю, что Вечный Принц вел себя более грамотно, чем остальные его друзья. Я обратил внимание, что неизлечимый больной является очень желанным объектом, на котором можно выразить свою гуманность, преданность, любовь и еще большое количество положительных чувств, которые удовлетворяют чувство собственной значительности.

Пришел, проведал человека, сунул ему передачу на энное количество рублей (бананы, апельсины, соки и пр.), подбодрил стандартными словами, что все обойдется (когда сам великолепно знаешь, что не обойдется!), и уходишь довольный собой с чувством выполненного долга и стараешься какой-то деятельностью заглушить черный осадок этого посещения. Сам больной при этом чувствует себя отвратительно. От вида здоровых людей самочувствие его еще более ухудшается. После ухода посетителей возникает тоска. А если бы не посещали, то было бы чувство злости, которое больше мобилизует силы, чем тоска.

В общем, не умеет у нас народ правильно вести себя с хроническими, тяжелыми больными. Особенно тяжело от этого неумения близким, которые действительно любят больного, а больной их. Здесь идет двойной обман. Больного родственники обманывают, не говорят, что у него неизлечимое заболевание. Вскоре больной начинает понимать, что его обманывают. Как-то считается, что в присутствии неизлечимого больного нужно все время сохранять постный вид. Но все время постный вид сохранять невозможно. Бывают моменты радости, улыбки, смех, и вот в это время входит неожиданно сам больной. Внезапно смех замолкает, все надевают на себя скорбную мину. И больной понимает, что от него скрывают истинный диагноз. Но он любит своих близких. Он хочет им добра и делает вид, что верит им, что у него легкое заболевание.

Хочу вас спросить, дорогой мой читатель, чем отличается раковый больной от нас, здоровых. Он отличается тем, что он знает примерно дату своей смерти, а мы не знаем. Кстати, Оптимист, уезжая на карнавал, знал, что Артист умрет. Но ведь умер он раньше Артиста. Так, как следует общаться с онкологическим больным? Да так же, как со здоровым, но с небольшими поправками. То есть продолжать сотрудничать. Да тело его уже не может кое-что делать, но ведь мозги в порядке.

Вот Вечный Принц и заставлял его работать над монографией. А когда съедал его передачи, он тоже оказывал ему благо. Ведь в это время Артист был радушным хозяином. Он всегда угощал своих близких. И здесь он вел себя, как здоровый человек, и делал здоровое дело. Более того, я знаю, что иногда Вечный Принц жаловался и рассказывал о своих бедах. А когда Артист помогал хотя бы советами Вечному Принцу, то он в это время чувствовал себя лучше.

В общем, дорогие читатели, не выключайте на 100% из активной жизни тех, кто тяжело и безнадежно болен. Вы скрасите их последние дни, а может быть, и продлите им жизнь, наполнив ее глубоким смыслом.

У меня есть небольшой, но успешный опыт общения с раковыми больными, хотя он не носит характера статистической достоверности. Поэтому я не решаюсь его опубликовать. Пусть немногим, но в моей практике такой психологический подход продлил жизнь на несколько лет. А некоторые живут и до сих пор, хотя оперировали их по поводу рака лет 15 назад.

Впрочем, об одном все-таки расскажу. Это был врач, которого оперировали по поводу рака щитовидной железы. Он боялся рецидивов. Я его не успокаивал. Я предложил ему наладить довольно напряженные отношения с женой и двумя сыновьями. Он в качестве пациента прошел полный курс лечения в клинике и одновременно посещал наш 1,5-месячный психотерапевтический цикл. В заключительном слове он сказал, что доволен, что заболел раком щитовидной железы, что позволило ему наладить отношения в семье и разобраться в жизни. Сказал, что знает, что осталось ему мало жить, но это и есть настоящая жизнь. Так ведь до сих пор живет.

Дорогие онкологи, я не хочу отбивать у вас ваши лавры. Конечно, если бы вы плохо оперировали, то возник бы рецидив. А вот то, что не возникло раковой опухоли у него в другом месте, есть доля и наша.

[Конец комментария.]

<...>

Шло редактирование нашей монографии. Я торопил Артиста с редактированием. Это он мог делать и лежа. Редактирование моих книг шло успешно. Но мои книги выпускало издательство за свой счет. Нашу общую монографию мы выпускали за свои деньги. У Артиста их не было. Вкладывали их я и еще один соавтор. Когда он закончил редактирование, то был поражен, как быстро был сделан сигнальный экземпляр.

Начался отпускной период. Артист в это время лежал дома, чувствовал себя хорошо. Жена говорила, что это был здоровый человек во всем, только ходить не мог. Но в конце августа 1997 года опять объявились метастазы и все прелести, которые бывают у больного с разрушенными поясничными позвонками и нарушенными тазовыми функциями. Опять он был помещен в клинику, где сносное его существование поддерживалось наркотиками. Вышли четыре мои книги и одна наша общая. Мы понимали, что он может умереть в любой момент, и хотели, чтобы он увидел свою книгу.

Я торопил издателей и типографию, объяснил, в чем суть ситуации. Они пошли нам навстречу. Первые 20 экземпляров должны были доставить утром 15 ноября. Зевс, подняв скандал, добился, что их привезли 14-го вечером. Потом на меня косо смотрели люди, которые сделали мне одолжение в ускоренном выпуске книг. Но на кафедре все с восхищением отозвались об энергии Зевса. 15-го тоже не было бы поздно. Итак, книга была доставлена. Я запомнил, с каким вдохновением и волнением он рассматривал свою первую книгу, вышедшую в твердом переплете. Он откровенно радовался. Эта радость продолжалась несколько дней. Он раздаривал книгу своим друзьям. Гонорар, который он получил книгами, быстро превратился в деньги, которые он с гордостью передал жене. Нет, чудес не произошло. Он потихоньку уходил от нас. Наконец, с моей стратегией согласились, и некоторые конференции, которые были посвящены методическим педагогическим вопросам, мы проводили в его палате. Он давал очень ценные советы. Клиницистом он был великолепным.

Вышли и мои четыре книги. Артисту я об этом не сказал, да он и не интересовался. <...>"

http://padaread.com/?book=61114&pg=174

1. Стать очень убедительным примером "психического больного", в чьих-то глазах едва ли не архетипическим.

2. Опровергнуть этот пример, продемонстрировав, что интерпретация его в терминах "психической болезни" обладает меньшей объяснительной и предсказательной силой, чем альтернативная интерпретация, концепции "психической болезни" не использующая.

Между прочим, это то, что делает ученый. Он ставит опасные эксперименты на самом себе (в том числе, и в целях публичной демонстрации).

По крайней мере 5 человек приговорены к лишению свободы (и один направлен на принудительное лечение) с тех пор, как 9 мая 2014 года вступила в силу статья 280.1 УК РФ "Публичные призывы к осуществлению действий, направленных на нарушение территориальной целостности Российской Федерации".

http://www.sova-center.ru/misuse/news/counteraction/2017/01/d36249/

via https://www.facebook.com/galina.yuzefovich/posts/1530916786937184?comment_id=1530961793599350

P.S. А вот длинный список, претендующий на относительную полноту, по состоянию на текущий момент -- http://www.sova-center.ru/misuse/publications/2017/02/d36413/

Пример гипотетического ответа ответа на ваш гипотетический вопрос:

"Никакой "аденокарциномы легкого" не существует. Есть три совершенно разных заболевания Икс-1, Икс-2 и Икс-3, которые современные врачи-аллопаты ошибочно классифицируют под единой рубрикой "аденокарциномы легкого". Более того, параметры "единичная опухоль до 2см в диаметре, количество метастазов в региональных лимфатических узлах" вообще не являются или почти не являются релевантными факторами для выбора лечения.

На самом деле, больным Икс-1 препарат А полезен, а препарат Б вреден. Больным Икс-2 препарат Б полезен, а препарат А вреден. Что касается больных Икс-3, то от препарата Б им нет ни вреда, ни пользы, а препарат А им полезен или вреден в зависимости от неких особенностей их организма, не являющихся заболеваниями (какого-то там генетического маркера, например)."

https://www.facebook.com/posic/posts/1621203377894490?comment_id=1622757931072368

P.S. Следующий коммент:

Я тоже, на самом деле, согласен с вами. Очень хорошо, что люди пытаются разобраться в проблемах теми способами, которые они, в пределах своего видения вещей, считают подходящими. Я вовсе не имею ничего сказать против клинических испытаний, или статистики, или чего бы то ни было, до тех пор, пока все происходит добровольно и никто не требует монопольных привилегий. Если какие-то врачи находят мнения каких-то экспертов авторитетными для каких-то аспектов своей практики -- очень хорошо. Если какие-то врачи и пациенты готовы ставить на себе и друг друге какие-то эксперименты, разумно информированы и согласны -- честь им и хвала.

Пренебрежение к свободе оскорбляет мое чувство собственного достоинства. Отождествление "научного знания" с "прикладной статистикой", а "истины в медицине" с "результатами двойных слепых клинических испытаний" оскорбляет мой разум. Не потому, что статистическая аргументация заведомо ошибочна, а потому, что наука -- очень широкое понятие, а статистика -- ее узкий специальный случай. Не потому, что в клинических испытаниях нет смысла, а потому, что считать их заведомо необходимым или заведомо достаточным элементом установления истины в медицинских вопросах -- чистое безумие. Безумное суеверие современного сциентизма.

https://www.facebook.com/nikolay.mitrokhin.1/posts/956887037782295

Этот постинг Николая предшествует по времени тому, ссылку на который я дал раньше (а упомянутые в нем два постинга -- еще более ранние; это, кажется, https://www.facebook.com/nikolay.mitrokhin.1/posts/955769487894050 и https://www.facebook.com/nikolay.mitrokhin.1/posts/956346767836322 ).

"Болезни шизофрения" не существует.

Бывают "шизофренические стратагемы" (примеры обсуждались в этом журнале в последние дни). Бывают химические вещества-нейролептики (рекомендуется иметь в аптечке и уметь пользоваться -- так же, как и другими веществами и предметами; жаль, в аптеках без рецепта не продают).

И есть, наконец, впечатление "сумасшедшего поведения", которое одни люди могут производить на других. В этом контексте, говорят о том, что нельзя быть ни "душевно больным", ни "душевно здоровым" -- но можно симулировать, изображая из себя сумасшедшего, или диссимулировать, делая вид, что ты якобы в здравом рассудке. Наблюдать симуляцию может быть больно, а диссимуляция вызывает чувство облегчения, успокаивает наблюдателя или собеседника.

Скажем, если я стану говорить, что теракт 11 сентября есть моих рук дело -- это я буду симулировать шизофрению. Чтобы диссимулировать ее немножко, я поправлюсь и скажу, что я, конечно, ничего подобного сам ни устроить, ни даже вообразить был никак не в силах, а просто молился о чем-то таком Богу. Чтобы Он чего-то там не допустил или с чем-то там, пугающим меня, мне помог, отвел какую-то беду. И Бог ответил на мою молитву, устроив для меня эту невероятную штуковину.

Тогда меня спросят, о чем я еще молюсь или молился, и т.д. -- и я, может быть, начну немножко симулировать обратно. Отвечу, что насчет 11 сентября это была не буквально молитва, обращенная к одному только Богу, а нечто более сложное. Некий перфоманс, доступный взору потенциально неограниченного круга наблюдателей -- в том числе и прежде всего, просто людей.

Перфоманс, состоящий из вполне определенных элементов, призванных, в силу определенной логики, служить в глазах разумных существ убедительной аргументацией в пользу, и т.д. Поставить перед Богом и людьми вопрос в такой форме, чтобы они сочли уместным, и т.д. Я смотрю на то решение моей проблемы, которое в итоге нарисовалось -- и вижу, что это устроил, видимо, Бог, потому что больше некому. Но изначальная "молитва" не была обращена отдельно к Богу -- она обращалась "ко всем существам доброй воли", или что-то в этом роде.

Если у вас, читателя этих строк, есть в жизни беда и проблема размером намного больше вашей жизни -- спасти страну там какую-нибудь, или еще чего в этом роде -- вы можете попробовать попросить Бога и людей о решении, следуя образцам, которые я таким образом описываю или мог бы описывать. Продемонстрировать себя как человека с каким-то там нравственным чувством и нравственным обликом, видящего и понимающего чего-то там, готового при этом посвятить свою личную судьбу чему-то там; закрыть собой амбразуру; поставить вопрос ребром; и постараться быть, таким образом, в чьих-то там глазах убедительным. Так что, может быть, даже и вполне земные наблюдатели согласятся с вами и предложат решение прежде, чем этим придется заниматься непосредственно Богу.

Продолжая таким образом симулировать и диссимулировать, я буду тогда рассказывать вам, читатель этих строк, что такое на самом деле "шизофреническое стратегирование" и как оно работает. То есть -- учить вас не просто симулировать шизофрению, а именно использовать шизофренические стратагемы для достижения каких-то ваших целей.

Зачем же я буду все это делать? Что мне толку в том, что вы всему этому научитесь? Трудно сказать, но, наверное, дело просто в том, что я ученый и преподаватель, и мне скучно, когда один только я все это умею, а вы все вокруг ничего не умеете. Кроме того, я на самом деле не люблю агрессивного насилия, и не понимаю, почему я должен жить в мире, где, научившись стругать водородные бомбы, люди не умеют пользоваться добрым словом. Пора б уж и научиться.

это Зло! я прочитал его письмена

(с) Леня Посицельский, весна 1997

------

David Kazhdan (Дима Каждан) = шекспировский Ричард III

он пытался меня убить неоднократно, на то Вам мое слово, делайте с ним (словом) что хотите, я могу ошибаться как и всякий живой человек (кстати, еще нескольких людей, список имен прилагается, он уже убил вполне успешно)

(с) Леня Посицельский, лето 1998

------

см. отчет о моем аресте в Hooksett Police Department (by walk from Manchester, New Hampshire) в июне 98 и medical records из short term (psychiatric) unit, Eliott Hospital, Manchester, NH в июне и McLean Hospital, Belmont, Massachusetts в июне-июле (кажется) 98. я заказал по Freedom of Information Act или как там все эти рекорды в том же году в Штатах и привез их с собой в Москву. в сентябре 2004 частично вбил в компьютер и вывесил в ЖЖ за 97-98 годы, остальное выбросил в мусор

Еще интереснее должны быть материалы судебного слушания в Бельмонте, после которого судья (совершенно замечательный - его звали Lynn, как мне смутно помнится, но могу ошибаться) постановил меня выпустить. адвокат моя мне очень помогла, ее зовут Diane McGarvey

------

в Москве в мае-августе 97 я лечился добровольно. записи могут быть или (вероятнее) не быть интересны с медицинской точки зрения, но мои мысли там если и представлены, то в максимально дефенсивной форме (как все это диссимулировать и говорить, что ничего особенного не случилось)

была систематическая переоценка окружающей среды.

Разослав письмо "сейчас я подниму очень высокую волну" (когда там? 4 июня, что ли?) 1998, я подумал и решил, что поскольку в число адресатов включен Каждан, за мной по следу сейчас побежит могущественная тайная организация (так что оставаться во всем известной съемной комнате у гарвардской секретарши Донны ни в коем случае нельзя, а надо в ближайшие несколько дней быстро непредсказуемо перемещаться в направлениях, каждый раз произвольно выбираемых из головы на основе минутных впечатлений органов чувств, в первую очередь зрительных и мелодических, наверное -- почему-то я был убежден, что эмулировать мой взгляд не сможет никакой противник, это было такое базовое предположение фундаментальное).

Оказавшись через несколько недель под угрозой принудительного лечения в психушке в Бельмонте, я был вполне убежден, что умные люди из ЦРУ и ФБР видят сейчас своей сверхзадачей мое спасение и готовы сделать все, что смогут, но сами по себе совершенно бессильны против самодовольной тупости психиатров.

В июле 2002 я писал в интернет из компьютерной комнаты математического факультета в Стокгольме, живя вдвоем с женой в крохотной квартирке-студио, над пространством которой доминировал огромный телевизор (который жена так любила смотреть). В круговой башне "винегрета" (Wenner-Gren Center) было, конечно, немало комфортабельных квартир, но ситуация в рентконтрольной Швеции beeing what it was, в очередь вставать надо было за год, а лучше за три.

Человек, неспособный на фоне первой в жизни публичной политической дискуссии (об арабо-израильский конфликт в ГКВИ, натурально) и невесты в Ереване доехать за полгода из своего Бюра до Келлера в Париже, вставать в очереди на год вперед в Стокгольме был неспособен вдвойне. Я ухитрился даже отказаться от предложения Руса подать в нужный момент заявку на продление гранта шведской академии, не сумев правильно вычесть текущий октябрь 2000-01 года из предстоящего декабря 01-2002.

В результате главной угрозой моему существованию мне виделось, что кто-то вставит проводочек, нажмет удаленно на кнопочку, и телевизор, включившись, громко заорет ахинею посреди ночи. Почему-то я был убежден, что в тогдашнем состоянии мой рассудок сломался бы от этого сразу и навсегда. Обращения мои к горничной на ресепшион с просьбой забрать телевизор отвергались (типа, такая опция у нас не предусмотрена). В конце концов я решил, что лучше всего просто выкинуть телевизор в окошко (I will make you pay for that. And you will not get a new one. -- О! ура. Как легко, оказывается, добиться, чего тебе нужно.)

Но поскольку списать выкинутый в окошко телевизор на фоне безумств жж-шной дискуссии ("Но научил их этому не Арнольд, а КТО-ТО ДРУГОЙ!" -- много лет спустя Зульфида на упомянутое вскользь имя Арнольда с внезапно расширившимися глазами отвечала мне, что не забудет его никогда в жизни) автоматически по ведомству материального ущерба представлялось затруднительным, ничего не оставалось, как взять ситуацию под свой контроль, продолжив выкидывание телевизора полномасштабной, практически нескрываемо имитированно разыгранной, что называется, brutal drama of madness, по итогам которой я торжественно протянул руки полицейскому для наручников и попросил затянуть их до предела, а то как-то болтается, после чего пораженный, надо думать, в самое сердце Йорген Бакелин еще более торжественно обнял меня, прямо в наручниках и при полицейском, на прощание.

Моим же сильнейшим впечатлением от эпизода стало меняющееся на глазах, прямо оплывающее лицо случайно попавшегося в общей комнате математического департамента несчастного шведа, в ужасе и смятении медленно следовавшего прямо передо мной кругом комнаты к телефону в углу, чтобы звонить в полицию. (Да? Полиция? Почему полиция? Ээ... я думал, мне сейчас скажут -- да ладно, ладно, не переживай, ну что ты прямо так изображаешь весь из себя решительно-драматически в подчеркнуто условно-теоретической модальности неизвестно о чем, ну тоже нам, новости -- тебе нужно что-то? что мы можем для тебя сделать, чтоб ты не переживал?)

В психушке разумно сочли, что разводить канитель ни к чему, принудили меня, после ряда маневров вокруг и около, позволить сделать себе (недельный? двухнедельный? были уже тогда двухнедельные?) укол так до сих пор и не знаю, какого нейролептика, и отправили восвояси, верно предупредив Зульфиду, что в пределах ближайших нескольких лет она еще раз будет иметь все это развлечение.

Нейролептик, кстати, если так подумать, мог быть галоперидолом (который только в России используется в больших регулярных дозах как средство многомесячного/многолетнего истязания несчастных узников, а на Западе это незаменимое psychiatric emergency medication (по крайней мере, привязанному к матрасу в Бельмонте мне кололи, именно, как это, Haldol (как подтвердил мне на следующий день сам Флорес, а потом я и в medical record, наверное, видел) от чего я просто немедленно заснул и проспал несколько часов)). Как я помню с тех пор и понимаю сейчас, оно было тогда, наверное, в самый раз (к концу августа июля в Стокгольме мне явно лучше стало).

(Продолжение следует.)

При всей моей богатой практике уличных/транспортных инцидентов, по яйцам меня били только в районной школе в Железнодорожном. Не знаю, чем это объяснить (например, один на один с гопником вечером в темном пространстве вблизи телефона-автомата у стенки на улице я имел эпизод, но тот предпочел повредить мне переносицу -- это тогда я был уже младшекурсником мехмата, помнится).

Думаю, дело в том, что по яйцам бьют "своих". Если дальше размышлять, отсюда развилка 1. так бьют тех, кому некуда деться из стен родного заведения, и 2. тех, чьи реакции хорошо изучены. В обоих случаях, логика приводит к предположению, что на удар по яйцам есть эффективный ответ, с ощутимой вероятностью изобличающий ударившего.

Две идеи приходят в голову: резко согнуться пополам или истошно закричать. Оба действия потенциально фальсифицируемы, так что это палка о двух концах (даже о трех: могут заявить, что ты кого-то ударил; могут обвинить в ложном доносе). Я в единственном хорошо запомнившемся мне эпизоде, когда меня двинул коленом парень, проходивший мимо (кажется, вниз по лестнице, в то время как я стоял на краю толпы на площадке сверху), никакой резкой реакции не выдал, а просто побежал вниз по той же лестнице и до самого дома.

Другой вариант удара по яйцам -- это носком вытянутой ноги с расстояния метр-полтора (жертва прижата к стенке в пустом пространстве). У меня была с этим регулярная проблема -- зазевавшись, задержаться на 30 секунд на перемене после звонка, коридор пустеет -- и с вероятностью, типа, порядка 1/2 я оказываюсь один на один с нападающим. Я никогда не мог понять, почему у них так плохо получалось -- я уворачивался, и попасть они реально не могли. Они-таки были глупые, может быть, в этом дело -- а может, просто такая атака сама по себе не очень эффективна. В конце концов мне удавалось ускользнуть и вернуться опоздавшим в свой класс.

На самом деле я вспомнил, что был еще один эпизод -- привезенный полицейским в стокгольмскую психушку в середине июля 2002 и оставленный в своей палате, первым делом я решил попробовать принудить их выпустить меня оттуда угрозой дестабилизирующего все их заведение изнутри поведения (типа определенного рода пения, не помню уже, какого, постепенно нарастающей громкости). Санитар постучал ко мне в дверь, я вышел ему навстречу, и он двинул меня коленом более-менее через дверной проем, прервав этим очень неожиданным для меня ответом мой интересный эксперимент. http://posic.livejournal.com/66659.html Никакой резкой двигательной (тем более, звуковой) реакции на удар мое тело не выдало, насколько я помню, тоже.