Поток рефлексии (научное писательство)
Один из аспектов моей жизни и биографии, размышления над которым всегда мучительны -- это разница между паттернами публикационной активности в первой и во второй половине жизни -- условно, до 2007 года и после. Или даже до 2014 года и после.
В юности я писал и публиковался очень мало и скупо, считая, что большинство тех скромных соображений, которые я мог бы изложить, почти очевидны и мало кому интересны. На вопросы типа "Это у тебя написано?" -- отвечал "Нет, давай я тебе устно расскажу." В результате мне теперь кажется, что мои мысли упустили свой шанс быть воспринятыми и повлиять на кого-то.
Теперь я пишу очень много, работая (как отмечал еще в Москве Саша Е.) в режиме, когда почти в каждый момент времени я пишу какой-то текст. Видимо, мало кто из математиков так работает. В результате мне иногда кажется, что потенциальные читатели могут чувствовать себя потерянными, не зная, за какую из многочисленных статей взяться, тем более, что все они перекрестно ссылаются одна на другую. Про многие из этих новых работ -- к счастью, далеко не про все -- можно сказать, что стандартам оригинальности и нетривиальности, присущим моей юности, они совершенно не соответствуют.
Трудно избавиться от мыслей о том, что в молодости я был дураком, а в старости стал карьеристом. То и другое крайне неприятно.
Возможны разные объяснения, почему так получается. Начиная с того, что в молодости я просто не умел писать (так, как я умею это сейчас) -- и вплоть до того, что в юности человеку естественно предъявлять к себе завышенные требования, поскольку только так он и может узнать, на что он вообще способен. Наверно, отсутствие публикаций в те давние годы служило для меня наглядным символом того, что мои настоящие результаты еще впереди, а то, что есть -- недостаточно и не может меня устроить.
С другой стороны, именно те из моих результатов, которые я для себя нахожу несложными, почти очевидными и т.д., могут иметь наибольшие шансы быть воспринятыми читателями. С наиболее важными из них ситуация обычно такова, что из них что-то выросло, развилось, обобщилось и использовалось. Так что эти простые ранние вещи в каком-то виде входят в состав более поздних и намного более сложных работ. "В каком-то виде" здесь может означать -- в виде, почти неприступном для большинства читателей.
Поэтому время от времени я пишу тексты в жанре "такая-то подсекция из такой-то статьи или книги, развернутая в десять раз в объеме в отдельную статью". К этой категории относится и статья про относительную неоднородную кошулеву двойственность, которую я пытаюсь сочинить сейчас.
В юности я писал и публиковался очень мало и скупо, считая, что большинство тех скромных соображений, которые я мог бы изложить, почти очевидны и мало кому интересны. На вопросы типа "Это у тебя написано?" -- отвечал "Нет, давай я тебе устно расскажу." В результате мне теперь кажется, что мои мысли упустили свой шанс быть воспринятыми и повлиять на кого-то.
Теперь я пишу очень много, работая (как отмечал еще в Москве Саша Е.) в режиме, когда почти в каждый момент времени я пишу какой-то текст. Видимо, мало кто из математиков так работает. В результате мне иногда кажется, что потенциальные читатели могут чувствовать себя потерянными, не зная, за какую из многочисленных статей взяться, тем более, что все они перекрестно ссылаются одна на другую. Про многие из этих новых работ -- к счастью, далеко не про все -- можно сказать, что стандартам оригинальности и нетривиальности, присущим моей юности, они совершенно не соответствуют.
Трудно избавиться от мыслей о том, что в молодости я был дураком, а в старости стал карьеристом. То и другое крайне неприятно.
Возможны разные объяснения, почему так получается. Начиная с того, что в молодости я просто не умел писать (так, как я умею это сейчас) -- и вплоть до того, что в юности человеку естественно предъявлять к себе завышенные требования, поскольку только так он и может узнать, на что он вообще способен. Наверно, отсутствие публикаций в те давние годы служило для меня наглядным символом того, что мои настоящие результаты еще впереди, а то, что есть -- недостаточно и не может меня устроить.
С другой стороны, именно те из моих результатов, которые я для себя нахожу несложными, почти очевидными и т.д., могут иметь наибольшие шансы быть воспринятыми читателями. С наиболее важными из них ситуация обычно такова, что из них что-то выросло, развилось, обобщилось и использовалось. Так что эти простые ранние вещи в каком-то виде входят в состав более поздних и намного более сложных работ. "В каком-то виде" здесь может означать -- в виде, почти неприступном для большинства читателей.
Поэтому время от времени я пишу тексты в жанре "такая-то подсекция из такой-то статьи или книги, развернутая в десять раз в объеме в отдельную статью". К этой категории относится и статья про относительную неоднородную кошулеву двойственность, которую я пытаюсь сочинить сейчас.