Category: лытдыбр

Поток рефлексии (научное писательство)

Один из аспектов моей жизни и биографии, размышления над которым всегда мучительны -- это разница между паттернами публикационной активности в первой и во второй половине жизни -- условно, до 2007 года и после. Или даже до 2014 года и после.

В юности я писал и публиковался очень мало и скупо, считая, что большинство тех скромных соображений, которые я мог бы изложить, почти очевидны и мало кому интересны. На вопросы типа "Это у тебя написано?" -- отвечал "Нет, давай я тебе устно расскажу." В результате мне теперь кажется, что мои мысли упустили свой шанс быть воспринятыми и повлиять на кого-то.

Теперь я пишу очень много, работая (как отмечал еще в Москве Саша Е.) в режиме, когда почти в каждый момент времени я пишу какой-то текст. Видимо, мало кто из математиков так работает. В результате мне иногда кажется, что потенциальные читатели могут чувствовать себя потерянными, не зная, за какую из многочисленных статей взяться, тем более, что все они перекрестно ссылаются одна на другую. Про многие из этих новых работ -- к счастью, далеко не про все -- можно сказать, что стандартам оригинальности и нетривиальности, присущим моей юности, они совершенно не соответствуют.

Трудно избавиться от мыслей о том, что в молодости я был дураком, а в старости стал карьеристом. То и другое крайне неприятно.

Возможны разные объяснения, почему так получается. Начиная с того, что в молодости я просто не умел писать (так, как я умею это сейчас) -- и вплоть до того, что в юности человеку естественно предъявлять к себе завышенные требования, поскольку только так он и может узнать, на что он вообще способен. Наверно, отсутствие публикаций в те давние годы служило для меня наглядным символом того, что мои настоящие результаты еще впереди, а то, что есть -- недостаточно и не может меня устроить.

С другой стороны, именно те из моих результатов, которые я для себя нахожу несложными, почти очевидными и т.д., могут иметь наибольшие шансы быть воспринятыми читателями. С наиболее важными из них ситуация обычно такова, что из них что-то выросло, развилось, обобщилось и использовалось. Так что эти простые ранние вещи в каком-то виде входят в состав более поздних и намного более сложных работ. "В каком-то виде" здесь может означать -- в виде, почти неприступном для большинства читателей.

Поэтому время от времени я пишу тексты в жанре "такая-то подсекция из такой-то статьи или книги, развернутая в десять раз в объеме в отдельную статью". К этой категории относится и статья про относительную неоднородную кошулеву двойственность, которую я пытаюсь сочинить сейчас.

Рецензионный бойкот

Почему я демонстративно отказываюсь рецензировать для журнала Икс, несправедливо, с моей точки зрения, отвергнувшего мою работу? Разрывая тем самым отношения с журналом Икс и обрекая себя на то, что мои работы никогда уже не будут в нем опубликованы?

Достаточно представить себе, в чем состояла бы логическая альтернатива. Допустим, я согласился бы рецензировать для журнала Икс, отвергнувшего мою работу. Тогда мне было бы трудно удержаться от того, чтобы послать в журнал Икс какую-нибудь другую мою работу, которая была бы, насколько можно предположить, тоже отвергнута. Таким образом, я оказался бы в нелепом, унизительном положении человека, которого журнал Икс эксплуатирует как рецензента, отказывая ему в признании как автору.

Нелепость и унизительность этого положения становились бы для меня важным источником дискомфорта и стимулом добиваться того, чтобы журнал Икс все-таки опубликовал меня, а лучше, так и несколько раз. Таким образом, вместо того, чтобы заниматься математикой в соответствии со своими собственными интересами и вкусами, я оказался бы постепенно втянут в соревнование с редакционными стандартами журнала Икс, в чем бы они ни состояли. В сущности, это значило бы поставить мои отношения с математикой в подчиненное положение к стандартам престижных изданий.

Отказавшись же от этой альтернативы и разорвав отношения с журналом Икс, я могу спокойно писать одну за другой статьи, явно непубликабельные не только в журнале Икс, но и во вдвое менее престижном журнале Икс пополам равно Игрек. При этом я уверен, что мои малопубликабельные статьи намного лучше доброй половины работ, выходящих из печати в престижном Иксе. Последний факт, между тем, сам по себе дисквалифицирует меня от рецензирования для Икса -- ибо что это за рецензент такой, чьи представления о качестве работ кардинально расходятся с представлениями редакции?

Одновременно я оберегаю себя от вторжения чуждой эстетики, в смысле потока работ, рассматриваемых в престижном журнале Икс или публикуемых в нем. "Как можно! слог его здесь ставят в образец!" -- как говорится.

Значит ли это, что мною движет ненависть к журналу Икс, жажда мести за отвергнутую работу, за отказ в признании и т.д.? Да и нет. Разумеется, я нисколько не огорчусь, если журнал Икс отвергнет еще больше хороших работ, напечатает еще больше плохих, растеряет свою репутацию, разорится, закроется и перестанет издаваться, и т.д. Но на самом деле, мне это совершенно безразлично. Я просто не хочу, чтобы жизнедеятельность престижного журнала Икс мешала мне жить, вот и все.

Это не говоря о том, что я просто люблю математику и сомневаюсь, что жизнедеятельность престижного журнала Икс идет ей на пользу. Последняя проблема не обязательно привязана к тому, отверг или опубликовал тот или иной журнал ту или иную мою работу, в смысле, лично мою -- но мне нужно организовать мою журнальную политику каким-то образом, и ответный бойкот выглядит наиболее подходящим решением.

К предыдущему

Мне думается, что эта ситуация имеет две полярные интерпретации. Самая оптимистическая состоит в том, что я просто опережаю свое время.

Книжка про квадратичные алгебры была в основном написана к концу лета 1996 года, но опубликована она была только в 2005 году. Почему именно в 2005? Потому, что к тому времени предмет приобрел достаточную популярность, чтобы рукописью заинтересовалось издательство Американского матобщества.

Работа про производные категории второго рода была в основном сделана весной 1999 года, но препринт был написан только весной 2009. Почему именно тогда? По разным причинам; но начать можно с того, что сама терминология "копроизводные категории" появилась только году в 2004. В той терминологии, которой я пользовался с 1999 года, текст на эту тему вышел бы гораздо тяжелее и неуклюжее. В этом могла состоять одна из причин, по которым я не решился тогда об этом писать.

Еще год или два прошло, пока я узнал о появлении этих слов, которые не умел придумать сам -- после чего сначала была написана толстая монография по полубесконечной гомологической алгебре, где использовалась опиравшаяся на этот способ словообразования терминологическая система -- а там уж и ставший теперь относительно популярным мемуар. При этом популярностью своей он обязан, прежде всего, приложениям к матричным факторизациям, ставшим актуальными к 2009-10 годам.

***

Условно говоря, жизнь каждого человека делится на две части -- в первой он живет в предположении, что самое главное в его жизни еще впереди, во второй -- что главное уже позади. В моей жизни водораздел пришелся на 2004-06 годы. После второй половины 00-х годов мне уже не хотелось откладывать до лучших времен публикацию того, что я считал важными результатами. Откуда я знаю, доживу ли я до этих лучших времен?

Соответственно, с осени 2010 года, после исчерпания бэклога накопившихся за предшествующие пятнадцать лет идей и работ, хранившихся у меня в голове -- новые работы записывались и обнародовались немедленно, "с колес". Может быть, именно поэтому тексты про контрамодули не очень популярны пока что? Может быть, лет через десять настанет их время?

***

Самая пессимистическая интерпретация состоит в том, что меня просто отталкивает популярность и социальные издержки, с ней связанные -- как в смысле тех компромиссов, на которые обычно идут люди для ее достижения, так и в смысле социальных последствий, которые она за собой влечет. Соответственно, я предпочитаю работать в "недооцененных" областях -- а когда такая область начинает входить в моду, я ухожу оттуда в какую-нибудь еще более недооцененную область.

В результате, я готов много писать про контрамодули именно потому, что они непопулярны -- и на мой взгляд, совершенно неадекватно, несправедливо непопулярны. Написание новых текстов про контрамодули становится формой протеста против того обращения, которому подверглись предыдущие тексты про контрамодули, плюс я как их автор и т.д. По мере того, как контрамодули начинают, сколь угодно медленно и трудно, но все-таки входить в какой-то оборот, моя мотивация уменьшается.

Еще раз про матфизику и прочие модные области

На самом деле, для меня, конечно, дело не в том, физика там или не физика. Собственно, к физике я просто равнодушен, так же, как и ко многим другим вещам. Если кому интересно, какие бывают неприкладные математики, по-настоящему влюбленные в физику -- Боря Ф. хороший пример, если кто живет в Москве и имеет возможность его слушать или с ним общаться.

Для меня же все это идет в одном ряду: матфизика, лурьевщина, шольцевщина. В более широком контексте, можно еще имя Тао вспомнить, и т.д. Люди и вещи, вокруг которых стоит абсолютно неадекватный шум. Дело не в качестве работ соответствующих ведущих авторов -- я не сомневаюсь, что работы Виттена, Лурье и Шольце хороши (последнего, в особенности). "Неадекватный" здесь не означает "непропорциональный" (значению обсуждаемого предмета или чему-либо в этом роде). Просто сам по себе, сам в себе неадекватный.

В этих модных областях (не скажу за шольцевщину, может быть, ей повезло, хотя если и так, то вряд ли это надолго) развиваются паттерны поверхностного мышления, когда люди не дают себе труда продумывать значение слов, которые они произносят. На месте, где должна была бы быть жажда проникновения в суть вещей, доминирует стремление продвинуть свою карьеру, примкнув к толпе и опираясь на социальные скиллы.

Что до меня, то моя деятельность исходит из совсем других приоритетов. Я, когда вижу постановку вопроса или задачу, выглядящую по-настоящему релевантной для круга идей, развитием которых я занимаюсь -- я, конечно, вцепляюсь в нее зубами и когтями, совершенно безотносительно того, параллельна она нынешней моде на соломенные шляпки, перпендикулярна или как-то еще расположена.

Опыт показывает, что когда моя очередная работа приобретает какое-то хождение в этих матфизических кругах, практическим результатом этого для меня становится неиссякающий поток бессмысленных вопросов, исходящих от всех этих персонажей, у которых прокачанные социальные скиллы заменяют стремление к пониманию предмета. Существование или возможность других практических результатов в таких ситуациях представляется мне сомнительной. Карьеры суть социальные феномены, а всем этим людям с социальными скиллами и кашей из модных слов в головах я чисто по-человечески совершенно чужд, что они, с их социальными скиллами, очень хорошо чувствуют.

Имеет ли для меня значение, что та или иная моя работа оказывается относящейся к той или иной модной области? Ставя вопрос шире, имеют ли для меня вообще значение социальные аспекты научного творчества, и в частности, моего научного творчества? Да и да. Мне хотелось бы надеяться, что результатом появления тех немногих из моих работ, которые имеют отношение к модным областям, станет создание барьеров на путях граждан с кашей из модных слов в головах. Повышение концептуальных входных барьеров.

В частности, мне приятно думать о том, что появление двух моих работ (в соавторстве) про матричные факторизации ("D-браны в модели B Ландау-Гинзбурга") в какой-то мере способствовало и будет способствовать закрытию этой области для лишенных настоящего интереса к предмету карьеристов, снижению ее привлекательности как пространства для поверхностной, невдумчивой деятельности. "Не понимающий копроизводных категорий, не входи" -- вот девиз этих моих работ, в моем представлении.

Другими словами, мне хотелось бы, в моей деятельности в целом, повысить и расширить конкурентные преимущества вдумчивых людей над невдумчивыми в той части математики, которую мои работы затрагивают. Создать условия для того, чтобы люди, умеющие и любящие учиться, овладевать глубокими, контринтуитивными концепциями и сложными техниками, вытесняли из математики людей, не обладающих этими качествами. Путем, понятно, расширения запаса таких концепций и техник, овладение которыми позволило бы таким вдумчивым людям получить эти конкурентные преимущества.

Лытдыбр

Назло антисемитам,
угрюмым и сердитым,
давайте заниматься
зарядкой по утрам.

В промежутках между бесконечной беготней, связанной с блокировкой счета в банке Апоалим, продолжаю помаленьку писать статью. Вот эту -- http://posic.livejournal.com/1563370.html , http://posic.livejournal.com/1563519.html

О математике и ее приложениях

Из-под замка в Фейбуке (развернутый ответ на вопрос, который здесь не воспроизвожу, поскольку он задан был под замком; текст вопроса для понимания ответа не очень важен):

Здесь, как минимум, два разных вопроса: 1. можно ли заниматься более прикладными вопросами и 2. можно ли выучить какую-нибудь прикладную область, чтобы найти приложения своим идеям, появившимся изначально в контексте чистой математики. Ответ на первый вопрос очевиден -- заниматься можно чем угодно, но если хотеть делать это на высоком уровне, нужен настоящий живой интерес и талант. Я не знаю, доводилось ли вам беседовать с истинными прирожденными прикладниками -- людьми, которым хочется решить какую-нибудь практическую задачу, сделать устройство, компьютерную систему или еще какую-то такую вещь, которая бы работала, давала результат и использовалась. А чисто теоретические, научные вопросы им просто неинтересны. Мне такие люди встречались, и мне очевидна разница между мной и ими. Я сам первый соглашусь, что в современном мире слишком много людей идут в математики, которым по-хорошему следовало бы заниматься какими-то другими или более прикладными вопросами, быть физиками, инженерами, программистами, бухгалтерами, сотрудниками отделов кадров или я не знаю, кем еще, но соответствующие вопросы нужно задавать плохим математикам, а не хорошим и выдающимся. Это во-первых.

По второму пункту -- говорят, что для того, чтобы приложить идеи или методы из области А к задачам из области Б нужно знать на профессиональном уровне и А, и Б. Но независимо от того, насколько это условие необходимо, совершенно очевидно, что оно не является достаточным. На самом деле, нет никаких сомнений в том, что многие вопросы, которыми занимаются сегодня чистые математики (алгебраисты, геометры, теоретико-числовики и т.д.) ни в какой обозримой перспективе практических приложений иметь не будут. Это как пресловутые простые числа (от открытия которых во времена Евклида до современных криптографических приложений прошло примерно два тысячелетия). В этом смысле мне вполне очевидно, что никакой мой возможный интерес к практическим приложениям никакой дороги моим работам открыть не может. Дорогу им могли бы открыть приложения к общепризнанно интересным и важным задачам чистой математики. И, опять же, конечно, я могу надеяться, что выучив ту или иную смежную область -- какой-нибудь раздел алгебраической геометрии, например, теории чисел и т.д., я смогу применить там свои идеи -- и фактически у меня есть такие надежды и задумки, да, -- но гарантии тут никакой нет. Интуитивный выбор подходящей области или круга задач для попытки использовать там тот или иной круг методов или идей играет решающую роль, в смысле того, что из этого может или не может получиться, получится или не получится. Потому что я ведь вообще-то получил достаточно широкое математическое образование и много разных штук знаю. Использовать или придумывать способы использовать что-то там одно в чем-то там другом мне доводилось -- и я знаю по опыту, что такие вещи на дороге не валяются. В отсутствие же таких, как говорят на современном сленге, killer applications (внутри математики, иных и представить себе невозможно), моя деятельность остается тем, чем она была самого начала -- попыткой реформировать саму мою предметную область, гомологическую алгебру, расширив арсенал используемых в ней технических средств.

Наконец, есть вопрос о разных корифеях и знаменитостях, увлекавшихся или увлекающихся вопросами, не имеющими отношения к основной области их экспертной квалификации. Мотивация тут, вообще говоря, может быть достаточно очевидной -- человек, уже собравший все возможные лавры в своей области математики, сделавший этим свое имя знакомым всем чистым математикам мира и т.п., пытается дополнительно прославиться как сторонник связей с физикой, или автор работ по биологии, или что-то такое еще. Это хороший способ добиться, чтобы о тебе было, что написать в газетной статье для широкой непрофессиональной аудитории (в Википедии, некрологе и т.д.) Хотя еще более верный способ, как мы теперь знаем, состоит в том, чтобы отказаться от какой-нибудь громкой премии, так можно даже и в телевизор попасть. По существу, если говорить про упомянутых конкретных людей, естественно, никаких физических приложений своих работ по алгебраической топологии Новиков не нашел. Громов занимается или пытается заниматься биологией вне всякой связи со своими занятиями математикой. В чем состоит прикладной функциональный анализ, которым занимался Гельфанд (его практическая значимость, и т.д.), я просто не знаю. Слыхал, что он делал для большевиков бомбу -- лучше бы, наверное, не делал. Что же касается занятий Гельфанда биологией, то тут его мотивация известна. У него просто сын заболел лейкемией и в итоге умер, и вот Гельфанд на этой почве решил попробовать вникнуть в медицину и посмотреть, нельзя ли там чем-нибудь помочь. Никакой связи между математикой Гельфанда и его общением с биологами и врачами не было, про это была даже специальная, запомнившаяся многим, гельфандовская формула: "Не следует пытаться втискивать биологию в прокрустово ложе известных математических структур". Гельфанд с сотрудниками (математиками, компьютерщиками, биологами, врачами и т.д.) действительно делали оригинальные и интересные вещи в связи с медициной, не получившие, к сожалению, насколько я понимаю, никакого развития. В общем, всякий человек, особенно много сделавший и заслуженный человек, имеет, конечно, право завести себе хобби или даже рано выйти на пенсию и заняться разведением кроликов на даче, так бы я все это в целом оценил. Непонятно, правда, почему кроликов Новикова или хобби Громова следует ставить в пример другим людям на том только основании, что они менее знамениты как математики, чем эти двое. Которые другие люди либо делают интересные и важные вещи в математике, и тогда непонятно, при чем тут хобби Громова, либо они не делают интересных и важных вещей в математике, и тогда тоже непонятно, при чем тут хобби Громова.

По-настоящему интересный вопрос, в связи со всем вышеописанным, состоит именно в том, почему вопрос настойчиво ставится в этой плоскости. Почему космонавта, футболиста, музыканта никто не спрашивает, какая польза от их деятельности и почему бы им не заняться чем-нибудь более практическим, а к математикам считается хорошим тоном с этим приставать. Видимо, таков дух времени и доминирующие настроения в современную эпоху, когда науку финансируют из принудительно взимаемых с людей налогов, обосновывая это ее якобы полезностью, -- а потом критикуют за якобы бесполезность. В этой связи я всегда говорю, что считаю налогово-бюджетное финансирование образования и науки -- ненужным и вредным, подлежащим полной отмене, а себя -- деятелем чистой науки, не претендующей на пользу, как не претендует на нее чистое искусство. В этом смысле я готов охотно взять в качестве лозунга и самоопределения выпад Новикова против (предположительно) Шафаревича, насчет людей, занимающихся "религиозной теорией чисел". Я занимаюсь религиозной теорией чисел, да. Гранты на эти занятия беру ото всех, кто дает, практически, говоря им спасибо, но содержание своих занятий под предпочтения грантодателей не корректируя и продолжая утверждать, что из налогово-бюджетных денег грантов ученым давать не следует. Если же меня кто спросит о значении моих занятий для человечества и цивилизации, то я отвечу, что значение чистой математики, как и чистого искусства вообще, не в практической пользе, но в тех высоких эстетических образцах, которые эта деятельность задает или должна задавать. Высоких стандартах познания и доказательности, в частности, если говорить о математике. Именно в этой своей роли математика волнует и тревожит современный мир, выступает объектом восхищения и ненависти (и подражания, чаще всего неумелого, бессмысленного и вредного, к сожалению).

Всякому, кто считает такие цели недостаточными или неубедительными, предлагается, конечно, ради Бога, заняться чем нибудь более полезным, прикладным и практическим. Получив или не получив предварительно для этой цели то или иное математическое (физическое, химическое, биологическое, лингвистическое и т.д.) образование.

P.S. Еще из-под того же замка:

Потенциальная связь математических абстракций с приложениями есть, но актуализируется эта связь 1. не для каждой отдельно взятой абстракции, но только для некоторых из них, 2. непредсказуемым, неизвестным заранее образом, 3. далеко не сразу по изобретении соответствующей абстракции, а, вообще говоря, по прошествии длительного времени (в случае с простыми числами, вот, больше 2000 лет прошло). Каждый раз это некоторое открытие, что вот, оказывается, такую-то математическую абстракцию можно использовать таким-то образом для решения такого-то класса прикладных задач. Почему так получается -- так просто и не объяснишь, это некоторое чудо. Есть на эту тему знаменитое эссе известного физика Евгения Вигнера, "О непостижимой эффективности математики в естественных науках". "The unreasonable effectiveness of mathematics in the natural sciences", по-английски. С точки зрения математиков, при этом важно, что наиболее полезными для приложений оказываются, в конечном итоге, такие исследования, которые изначально никакой практической пользы не преследовали, а были мотивированы чистым стремлением к познанию, любопытством к загадкам природы, в том числе, и математическим.

P.P.S. http://shkrobius.livejournal.com/573593.html

Кому нужны большие кардиналы?

- Мне нужны большие кардиналы!
- Какие тебе нужны большие кардиналы?
- Я не знаю, какие большие кардиналы. Мне нужен принцип Вопенки.
- В чем состоит принцип Вопенки и как он связан с большими кардиналами?
- Я не знаю, в чем состоит принцип Вопенки. Говорят, бывают какие-то кардиналы Вопенки, но я не знаю, о чем здесь идет речь. Для меня принцип Вопенки -- это то, в предположении чего, как утверждают авторы, выполняется теорема 2.4 из этой работы Розицкого с соавторами -- http://arxiv.org/abs/1106.2218v3
- Xотя бы по модулю принципа Вопенки, что утверждает эта теорема?
- Я не знаю, что утверждает эта теорема даже по модулю принципа Вопенки. Там какие-то локально представимые категории, про которые я разве что слышал звон.
- Тогда откуда ты знаешь, что она тебе нужна?
- Потому что у меня есть некое общее представление, интуитивное, что условия этой теоремы выполняются в определенном классе случаев, и интересующий меня конкретный пример ничем не хуже любого другого из этого класса.
- Может быть, в конкретном примере можно обойтись без использования принципа Вопенки?
- Все может быть, но кому адресован вопрос? "Конкретный пример" -- это сильно сказано; на самом деле, речь идет о категории DG-комодулей над произвольной DG-коалгеброй (над полем). Грубо говоря, я -- примерно единственный человек, который что-нибудь понимает про этот конкретный пример, и я даже не знаю, что такое локально представимая категория.
- Так ты собираешься теперь в это вникать?
- Когда-нибудь -- может быть, но не сейчас. I have bigger fish to fry at this moment. Но я мечтал увидеть такую теорему (хоть по модулю принципа Вопенки, хоть как) с весны 2009 года.
- А что она тебе дает вообще (предположим пусть даже, что она применима)?
- Что производная категория DG-комодулей над DG-коалгеброй C над полем k порождается одним объектом -- самой DG-коалгеброй C как комодулем над собой -- как триангулированная категория с бесконечными произведениями. И, даже лучше сказать, как полная подкатегория копроизводной категории DG-комодулей.
- А зачем тебе это нужно?
- Низачем. Просто красивый результат, проясняющий. Особенно в сравнении с другой теоремой, что производная категория DG-контрамодулей над C порождается DG-контрамодулем Homk(C,k) как триангулированная категория с бесконечными прямыми суммами. И, даже лучше, как полная подкатегория контрапроизводной категории DG-контрамодулей.
При этом копроизводная категория DG-комодулей эквивалентна контрапроизводной категории DG-контрамодулей, и DG-комодулю С соответствует при этой эквивалентности DG-контрамодуль Homk(C,k).
- И что?
- Ну, как бы есть одна копроизводная = контрапроизводная категория, со всех точек зрения хорошая. И в ней фиксированный объект. Если натянуть на этот объект триангулированную подкатегорию, замкнутую относительно бесконечных прямых сумм, получится производная категория контрамодулей, если замкнутую относительно бесконечных произведений -- комодулей.
- А... Ну ладно. А эту вторую теорему ты умеешь доказывать?
- Нет. Я просто нашел в некой статье другого автора (Х.К.) некое тоже общекатегорное, в теоретико-множественном русле утверждение, из которого она легко выводится. Примерно в ту же цену, на мой поверхностный взгляд, что и это новое, только без использования принципа Вопенки.
- Понятно. А при чем тут ты?
- А я доказал, что копроизводная категория (C)DG-комодулей эквивалентна контрапроизводной категории (C)DG-контрамодулей.
- А... Ну хорошо.

P.S. А читать про принцип Вопенки и как им пользоваться (говорит Х.К.) нужно книгу Адамека и Розицкого. Locally presentable and accessible categories -- видимо, эту.

Политковская о деле Хасуханова

http://2003.novayagazeta.ru/nomer/2003/24n/n24n-s21.shtml
http://2003.novayagazeta.ru/nomer/2003/56n/n56n-s18.shtml

С началом войны, когда Масхадов упразднил все структуры, включая военную инспекцию, и создал под своим началом Государственный комитет обороны, Хасуханов просто уехал в родное село Курчалой и жил там, ни в чем не участвуя. До ноября 1999 года. Тогда в Ингушетии начались секретные мирные переговоры с федеральным командованием, и Масхадов попросил Хасуханова быть его представителем на них. Именно Хасуханова - как человека, не участвующего в войне, а значит, приемлемую фигуру, что и было подчеркнуто тогда федеральной стороной (ее представляли два генерала ФСБ - Проничев и Боковиков). Хасуханов был в то же время и советским офицером, а значит, способен говорить с Проничевым и Боковиковым на одном языке... ( Collapse )