Лёня Посицельский

- Чеченцы -- один из самых дорогих твоему сердцу народов?
- Да.
- Где-то примерно на втором месте после евреев?
- Да.
- И ты при этом никогда не бывал ни в Чечне, ни в Ингушетии?
- Я побывал духовно в Ингушетии, быв проездом во Владикавказе.
- Но не более того?
- Нет, не более того. В Чечне я никогда не был.
- И не хочешь.
- Нет-нет. Не хочу.
- Но почему?
- Сам посуди. Что такое Чечня и кто такой я?
- Что такое Чечня?
- Оставим пока Чечню. Кто такой я?
- Ты гомологический алгебраист с аттестатом 57-й школы и Ph.D. из Гарварда.
- Гомологическому алгебраисту есть, чем заняться в Чечне?
- Вряд ли.
- Ну, вот. Кто я такой еще?
- Ты пыль земли.
- Меня разносит ветром. Мне не нужно никуда ездить. Кто я такой еще?
- Ты агент мира.
- Кто это такой -- агент мира? Это чей агент?
- Агент Бога.
- Что это значит?
- Не знаю. Ты, наверное, знаешь, что это значит.
- Никто не знает, что это значит. Это значит -- неизвестно, чей агент.
- Неизвестно, чей агент.
- Как это называется по-простому?
- Шпион?
- Типа того. А что такое Чечня?
- Что такое Чечня?
- Типа, воюющая страна.
- Ну, да.
- Что делают со шпионом в воюющей стране? С неизвестно, чьим агентом?
- Убивают.
- Вот именно.
- То есть, ты не ездил в Чечню потому, что любил чеченцев, но боялся, что они тебя убьют? По недоразумению? Чеченцы не любят евреев, в самом деле, к сожалению.
- Они полюбят евреев, когда узнают, кто такой я. Все это неважно. Ничего я не боялся. Ничего бы там со мной не случилось. Я умею держаться с достоинством и знаю, как повести себя в разных ситуациях. Дело не в этом.
- А в чем?
- Чем я занимаюсь в жизни?
- Хотел бы я это понимать. Чем ты занимаешься в жизни?
- Я подаю пример. Я подаю людям разные примеры. Примеры того, что надо делать и как правильно поступать.
- Да? И какой же пример ты подал, не поехав в Чечню?
- Я подаю пример того, что Чечню надо любить снаружи. Я показываю, как надо любить Чечню снаружи.
- Да?
- Например, Украину надо любить изнутри, даже если она тебя не любит. А Чечню надо любить снаружи.
- Но почему?
- Сейчас объясню.

- Люди ездили в Чечню, об раньшие времена. Потом это стало практически невозможным.
- Конечно. Чечня Дудаева и Масхадова была замечательно открытым местом для для доброжелательно настроенных иностранцев, и прежде всего, русских. Московские правозащитники ездили туда, и очень хорошо, что ездили.
- Немного-то пользы было чеченцам от того, что русские правозащитники к ним ездили. Заявления "Мемориала" по поводу начала Второй чеченской войны были невероятным позором, едва ли не злодейским.
- Помилуй, Бог -- какой спрос с младенцев, не ведающих, что они такое лопочут? Конечно, это был несказанный позор, в защиту которого только и можно сказать, что вреда от него было мало, поскольку на мнение "Мемориала" чеченским и русским деятелям было наплевать совершенно одинаково. Дело вообще не в этом. От поездок русских правозащитников и журналистов в Чечню была огромная польза, но в другой плоскости.
- В какой?
- Они общались с чеченцами. Они могут нам теперь рассказать, каким человеком был Аслан Масхадов и другие. Потом это окно возможностей закрылось и, боюсь, теперь не скоро откроется. После Беслана, в Чечню ездить больше незачем. Я люблю Чечню снаружи и призываю всех людей доброй воли любить Чечню снаружи.
- Но почему?
- Потому что "дымовая завеса". Чувство собственного достоинства у тебя есть? Тебе хочется побывать в стране, президентом которой числится Рамзан Кадыров? Где всюду развешаны портреты Путина и Кадырова?
- Рамзан Кадыров -- плохой человек?
- Нет-нет. У меня нет никаких претензий к Рамзану Кадырову. Его работа -- держать под контролем опасного безумца. Я возлагаю свои надежды на его таланты. На его умение правильно играть на нервах Путина. Судьбы мира зависят от этого умения. Просто все это -- печально и некрасиво.
- Выглядит снаружи...
- Вот именно. Надо иметь чувство собственного достоинства и уметь прочитать ситуацию. Этот печальный и некрасивый вид являет собой, помимо прочего, некий сигнал, посылаемый наружу. Чечня сегодня не может себе позволить принимать доброжелательно настроенных иностранцев. Эти портреты -- это такое "сегодня мы никого не приглашаем".
- Ну, хорошо. Но почему ты не съездил в Чечню раньше? До Беслана?
- Зачем мне было туда ездить?
- Тебе не хотелось поговорить с Масхадовым или Басаевым?
- Господи, Боже мой. Ну, что же это ты такое спрашиваешь. Я думаю, Басаев велел бы меня расстрелять, и правильно сделал.
- "Правильно сделал"?
- Ну, конечно. Потому, что если такой человек, как я, вдруг сошел с ума, то его только и остается, что расстрелять.
- Ничего не понимаю.
- Чего ты не понимаешь? Я "агент". Я "офицер безопасности". Я всерьез считаю, что "спецслужбы разных стран следят за мной и учатся у меня". Мне только с Масхадовым и Басаевым встречаться ездить не хватало...
- Все это шизофрения какая-то все же. Чувство реальности у тебя есть?
- Конечно. Ты хочешь по-простому? Давай по-простому. Чего мне туда ездить-то? Зачем встречаться с кем-то?
- Ты не хотел узнать, что они за люди?
- Видишь ли, дело в том, что я не правозащитник. Я не наивняк. Я прекрасно вижу на расстоянии, что они за люди. Чечня Дудаева и, особенно, Масхадова была замечательно открытым, информационно прозрачным местом. Насквозь просвечиваемым обыкновенными СМИ. Все было видно, как на ладони. Туда только и ездить было, что хлебушек беженцам раздавать или военные секреты разузнавать. Больше незачем.
- Все это очень странно. Многие люди в Москве тогда, наоборот, говорили, что, вследствие стоящего вокруг Чечни информационного шума ничего понять о происходящем там невозможно. Разве что, если знать изнутри, и т.д.
- Что может быть странного? Они невменяемы. Не имеющий разума не может ничего понять, ни изнутри, ни снаружи.
- Но все-таки, погоди. В Москве есть и довольно вменяемые люди. Даже они тогда высказывались в таком ключе.
- Да, вот это правда. В Москве есть и довольно вменяемые люди, и даже они тогда высказывались в таком ключе. А знаешь, в чем дело? Это очень интересная и важная штука.
- В чем же дело?
- Сейчас расскажу.

- Дело в том, что "невменяемая Россия" -- новейший феномен. Плод моих личных усилий, если хочешь. Невменяемую Россию явил на свет я.
- Да? Зачем?
- Это другой вопрос. Я не знаю, зачем. Пути Господни неисповедимы. Но невменяемость не является инвариантом российской истории последних веков. Про Александра II можно говорить разные вещи, но невменяем он не был. Александр III невменяем не был. Горбачев -- не слишком умный и не слишком добрый человек, но невменяемым он не был и не является. Про Ельцина можно говорить разные вещи, но он был в целом вполне вменяем. Путин образца 1999-2000 годов был очень плохим человеком, но вменяемым. Я его свел с ума.
- Потому что злодей должен быть сведен с ума?
- Да и нет. Дело вообще не в Путине. Дело в России. Моими молитвами, Россия сделалась невменяема. Утратила рассудок. Но она приобрела что-то важное взамен. Что она приобрела?
- Что она приобрела?
- Смотри. Что такое "закон Димы Яковлева"?
- Это "закон Ирода".
- Да. Что это такое еще?
- Это сигнал миру такой: "Я сиротинушка, я духовный Дима Яковлев, только, может быть, не мальчик, а девочка. Удочерите меня кто-нибудь." Да?
- Да, именно так. Откуда взялся у России дивный дар посылать миру такие сигналы?
- Откуда?
- А кто может знать ответ на этот вопрос?
- Кто может знать ответ на этот вопрос?
- Тот, кто умеет прочесть такой сигнал, верно?
- То есть, ты?
- Да.
- Откуда же взялся у России дивный дар посылать миру такие сигналы?
- Ее научил этому я. Лично я, с Божьей помощью.
- То есть, "закон Димы Яковлева" -- тоже твоих рук дело?
- Да. Я недаром написал в день его принятия, что это день моего личного позора -- http://posic.livejournal.com/891412.html
- Интересно. То есть проблема с Россией до 2000 года состояла в том, что она не умела посылать миру такие сигналы? И ей стоило утратить рассудок ради того, чтобы научиться этому?
- Нет-нет, все наоборот. Это нужно инвертировать. Проблема с Россией последних веков не в том, что она не умела посылать сигналы, а в том, что она не умела видеть то, чего не видеть нельзя. Она была вменяема, но...
- Но?
- Слепа. Духовно слепа.
- Да? Но почему?
- Потому что Иван Грозный.

... мы признаемся прямо, что английской государственности больше не существует.

- С каких это пор?
- Да вот, с момента Брекзита и не существует.
- То есть, правы были те, кто говорили, что это саморазрушительный шаг?
- Кто совершил саморазрушительный шаг?
- Английская государственность?
- Нет-нет. Брекзит -- это исход референдума такой. Английский народ проголосовал за разрушение английской государственности.
- И правильно сделал, ты хочешь сказать?
- Ну, конечно. Зачем детям государственность?
- А что нужно детям?
- Ну, как же: детям нужен детский сад. Добрая воспитательница. Распорядок дня. На завтрак овсяная каша, на обед фиш-энд-чипс. Файв-о-клок, дети: чай с печеньками. Теперь пора ложиться спать, а завтра будет утренник.
- Утренник в детском саду?
- Да-да. На утреннике, дети, вам покажут Ее Величество, принцев и принцесс.
- А воспитательница -- шотландского происхождения?
- Ну, естественно. Воспитательница -- взрослая. А кто у нас взрослые люди в Британии?