- Против войны в Чечне?
- Да. Причем сначала я почему-то думал -- клеить на стенах домов, у подъездов, у военкоматов. Но Аллах знал лучше, как обычно.
- Да?
- Ну, конечно. Дальше, как всегда, какое-то время ушло на то, чтобы сложить 2+2, но оно сложилось. Была такая АРА, "Антимилитаристская Радикальная Ассоциация". Они вели расклейку листовок против призыва в армию в вагонах метро. Я связался с ними, это были всего несколько человек, у них был скромный офис в центре Москвы.
- Как это выглядело?
- Это какая-то забытая Богом точка на Бульварном кольце, где подземная речка размывает землю, что-то такое. Домики выглядели примерно, как руины после бомбежки. Там они снимали подвальное помещение, относительно просторное.
- Чем они занимались?
- Разным политическим активизмом -- заявления писали, факсы рассылали, манифестации какие-то проводили, учили кого-то чему-то. Расклейку они вели руками нанятых за деньги людей -- платили какую-то копеечку за каждый стикер. Я вызвался бесплатно клеить их листовки против призыва в армию, и заодно -- предложил им также выпустить листовки против войны в Чечне.
- Это была твоя идея?
- Я точно не помню, на самом деле. Кажется, они уже обсуждали эту идею и без меня, до моего появления. Но, по-моему, я был у них первым расклейщиком листовок против войны.
- Да?
- Смотри: тут, как всегда, осознание приходит немножко постфактум, но по уму, было или должно было быть изначально понятно, что листовки против войны клеить -- гораздо более опасное занятие, чем против призыва.
- Почему?
- Да потому, что "профессиональная армия" -- это абстракция. А Чечня -- это где мужья-сыновья каких-то пассажирок метро в данный момент воюют, где кто-то там из пассажиров уже успел повоевать и вернулся, и т.д.
- И поэтому?..
- Я не сотрудник военкомата, ведущий найм добровольцев на войну. Платить деньгами за работу -- дело одно. Деньгами кровь оплачивать -- все ж немного другое. В общем, моя совесть относительно чиста в том плане, что я сначала подставил под этот удар себя, а потом уже стал собирать деньги на оплату труда наемных расклейщиков листовок против войны. И кажется, насколько я слыхал, никто из наемных расклейщиков потом не пострадал настолько, насколько я.
- А что с тобой случилось?
- Я успел прозаниматься этим только один вечер, поздний вечер. Очень быстро стало ясно, что дело это пахнет каким-то насилием, но я был в грустном расположении духа и мне было наплевать. В общем, дело уже, наверное, шло к часу ночи, когда...
- Да?
- Я расклеил эти листовки против войны в каком-то вагоне, вышел на остановке, перешел в соседний вагон и собирался клеить там. Два парня, очевидно, вслед за мной перешли из того же вагона в тот, куда перешел я. Они были ростом ниже меня, но силы были несопоставимы совершенно. В общем, это были не уличные гопники, а какие-то профи.
- Да?
- Собственно, наверное, просто армейские ребята, успевшие побывать в Чечне. Они меня так и спросили: "А ты там был?" -- "Нет" -- "А мы были." В общем, в считанные секунды они оттеснили меня в угол вагона и встали с двух сторон от меня, заперев меня в этом углу. Вагон был почти пуст, на ближайших к этому углу скамейках пассажиров не было. Некоторое время мы еще разговаривали.
- Ты не пытался что-нибудь предпринять?
- Нет-нет. Там ничего невозможно было предпринять, и главное, бессмысленно. Я как-то интуитивно чувствую такие ситуации обычно все же. Это не было неспровоцированное агрессивное нападение.
- Да?
- Ну, конечно. Это было нечто противоположное -- очень старательно спровоцированное мною агрессивное нападение. По их правилам, я нарушил некое табу. Весь этот вечер в метро я занимался тем, что нарушал это их табу -- и, наконец, напоролся на то, что бывает в таких случаях.
- Что бывает в таких случаях?
- Что бывает, когда ты нарушаешь табу? За это убивают.
- Да?
- Ну, конечно. В общем, передо мной были не гопники, а палачи. Палачу не сопротивляются. Я как бы даже дал им понять, что не собираюсь им сопротивляться. В любом случае, это не могло бы улучшить мое положение.
- Не могло? Ты мог бы закричать?
- Нет-нет. Это было бы гораздо хуже. Там диспозиция была такая, что я был целиком в их власти. Чисто технологически, они могли сделать со мной все, что бы им захотелось. Это надо было просто принять. Я нарушил их табу и отдал себя им на расправу.
- Что они с тобой сделали?
- Это было довольно профессионально исполнено, надо сказать. Прыснули чем-то нервно-паралитическим из баллончика и отмолотили кулаками по лицу. Потом вышли на остановке метро. Я поехал дальше, к себе домой.
- Что было дальше?
- Сейчас расскажу.
